Творческий бизнес: театр контркультуры
* В расчетах используются средние данные по России на момент написания статьи. В каждой статье есть калькулятор расчета прибыльности бизнеса, который позволит вам рассчитать актуальные на сегодня ключевые показатели доходности.
Сегодня мы все собрались за общим столом – амбициозные до такой степени, что зубы сводит. Стремимся к каким-то новым горизонтам: получивший спорную известность драматург, чьи произведения отказались ставить все без исключения театры, а обращался он в бесчисленное множество подобных заведений; угрюмый инвестор, пытающийся сохранить солидность, но постоянно ломает руки – переживает, что авантюра, на которую он согласился провалится с треском в тартарары, захватив на пути в преисподнюю все его вложенные миллионы; молодая выпускница РУТИ, полная вдохновения и желания заниматься театральным делом, видно, что на неё давит возвращение в родной город – столица была на редкость ей интересна; ещё одна красавица, подверженная тщеславию, без образования, но талантливая, заочно – жемчужина актёрского состава, недаром инвестор косится на неё, прикидывая в уме, на что он больше потратит денег, на театр или на неё; и я наконец, уставший и вконец замученный, уже уставший придумывать какие-то идеи, находить извращённые способы заработка и готовый заниматься такой непонятной деятельностью как коммерческий театр нового формата.
Мы все единогласно приняли решение, что театральную сферу можно разделить на три вида организации, её составляющих: государственные учреждения, частные театры и современные театры, которые отказываются ставить привычные спектакли, а готовы вывести на сцену что-то новое, необычное, даже противоестественное. Все сидящие за столом уже давно заочно навесили на меня табличку с французским вычурным словом «Entrepreneur», что добавляет мне ответственности, а им – возможность свалить все причины неудач на меня. Мне незачем сопротивляться – здесь быстро либо быстро стал известен, либо отправился в галерею постыдной славы заурядных личностей. Этому городу нужна встряска, что-то такое, что будет волновать умы населения, что будет даже противно, но что будут смотреть вновь и вновь – этакая идефикс на сцене. Если признаться самому себе, вся эта затея тоже обсессия для каждого из нас.
Мы с самого начала отвергли идею быть опекаемыми государством. Министерство культуры платит частным театрам около полумиллиона в год за так называемую культурную деятельность, но при регистрации нужно представиться некоммерческой организации, для простоты – НКО. Мы стали обществом с ограниченной ответственностью, поставив себе ограничение кодом (ОКПД 2) 90.04 Услуги учреждений культуры и искусства. Теперь мы театр современного искусства, нового формата, антикультуры, контркультуры и всего прочего подобного.
Как только возникла такая бизнес-идея, стало понятно, что нужны деньги, много денег, которые может дать только инвестор. Лучше не вспоминать, откуда он взялся, но он согласился выделить почти десять миллионов рублей для покупки здания, оборудования, найма персонала, приобретения автомобилей, оформления, рекламы. Не удивительно, что он уложился в такую сумму – будущий театр сейчас представляет собой заброшенное здание игорного дома, бывший владелец разорился в 2006 году, но постройка осталась в собственности. В ней даже есть сцена – раньше на ней выступали нанятые музыканты для разнообразия досуга азартных игроков, но для нас это стало определяющим фактором, ведь почти готовая сцена, пусть и небольшая.
Бродим по пустынному помещению, пыль пиная, и каждый почти вслух размышляет о том, что для десяти миллионов можно было бы найти и более подходящее применение, инвестор же делает это натурально вполголоса. Когда вся эта затея обратится в банкротство, я, как антрепренёр, просто последним убегу в жаркие страны, предварительно выслушав проклятия нашего благодетеля, после чего он останется с вновь закрывшимся помещением, но уже театра. Современного искусства. Это важно. Когда прогорают такие идеи, можно обвинять потребителя, который ничего не смыслит в альтернативных взглядах на жизнь и проблемы общества, что ему, потребителю, не интересно творчество, заставляющее думать. Мы забываем, что это бизнес, а он всегда играет в «спрос-предложение», не отступая от правил. Будто мы не знали, что это будет не нужно людям.
Мы начали с рекламной кампании, которую стали проводить ещё пока здание штукатурилось, обустраивалось, а неспешные грузчики втаскивали в него мебель и прочее оборудование. Мне выделили небольшую комнатку со всё той же гордой табличкой на французском языке, при этом совместив мой кабинет с кабинетом выпускницы крупнейшего театрального ВУЗа Европы. Лишь у неё единственной энтузиазм не угасал никогда – горящие зелёные глаза и жажда ставить десять спектаклей в день, желательно, не повторяющихся. Молодая идеалистка, до сих пор наивно верящая в то, что искусство спасёт мир. Или красота, что в данном случае тождественно друг другу. Я постарался ей объяснить, что в самых радужных снах, воплотившихся в реальность, мы сможем организовывать три представления в день, но она и слышать меня не хотела – настоящий человек искусства. Каждый месяц она желала премьеру – я пытался донести, что получаться будет раз в 3 месяца, делая акцент на то, что это в том случае, если дело действительно пойдёт на лад. Не пробиваемый человек, да ещё и работает у меня под боком. Её назначили ответственной за подбор актёров, режиссёров и массовки, а также за все остальные организаторские мелочи.
Наш драматург успокаивал себя тем, что наконец его писательский талант оценит хоть несколько человек, увидев театральную интерпретацию, поэтому на радостях принялся искать товарищей, которые могут стать сценаристами ему в помощь или даже предоставить свои пьесы для постановки. Актриса без портфолио всё время только перебирала сценарии, пытаясь выбрать тот, который ей больше всего нравится, даже не догадываясь, что мы уже давно выбрали всё без неё, а теперь решили тихо поглумиться, наблюдая её муки выбора. Её громкая репетиция некоторых предполагаемых сцен в коридоре (она любила покидать свою гримёрку, шатаясь по обустраиваемому зданию) отвлекала меня от создания тематических групп в социальных сетях.
Сайт уже был давно готов, и за месяц его существования его посетило больше двадцати человек – явно натолкнулись по ошибке. Инвестор уже покорно выкладывал всё новые суммы, потому что несколько тысяч на раскрутку группы казались мелочью с покупкой всего остального, я принимал деньги с каким-то извиняющимся видом, но инвестору было всё равно, он ходил меж рядов устанавливаемых стульев и что-то шептал себе под нос. Я как-то постарался его успокоить, сказав, что в крупном городе вроде нашего он в случае неудачи сможет хотя бы здание продать, вернув хоть часть своих денег, но в ответ был отправлен туда, куда были выкинуты его средства. Я работал над рекламой, понимая, что для такого неформатного предприятия нужна неформатная реклама.
Вечером я встретился с одним парнем. Лицо сокрыто маской, на голове капюшон – стереотипный любитель граффити. У меня к нему имелось предложение украсить город уличным искусством, расписав стены и заборы рекламой нашего заведения. Работать согласился не из-за денег, но искусства ради, но на вопрос, что́ именно нужно изображать, ответа не получил. Я начал было говорить, что нужно нанести название театра, но при этом понял, как глупо это звучит – рекламировать необычное театральное заведение (сама эта фраза противоестественна по своей природе, своего рода оксюморон) простой надписью. Будто на рынке апельсины продаю. Стоял, глотая холодный воздух, не в состоянии придумать ничего оригинального.
Любитель граффити долго смотрела на меня, прежде чем спросил, что выделяет наш театр. Антикультура. Первое, что пришло на ум. Он кивнул, сказав, что всё будет в лучшем виде, и исчез в вечернем сумраке. Проезжая на следующее утро под мостом и почти выключаясь из-за недопитого кофе, я заметил новое свежее граффити на бетонной стене. В нашем городе есть крупный театр регионального и даже федерального значения, одна из визитных карточек города, любой житель знает об этом здании. Граффити изображало именно этот театр, общий схематический рисунок, но ошибиться было нельзя; только вот выполнено было оно как изображение негатива, будто красочный рекламный фотоснимок не проявили. Внизу написано название нашего театра. Граффитчик выполнил мой заказ, применив творческий подход к решению поставленной задачи. Я был сильно поражён этому факту, и впервые за долгое время поверил в идею.
В театре кипела работа, рабочие обустраивали сцену, посередине которой стояла, мешая им, наша артистка и репетировала слова Джульетты. Зачем – совершенно непонятно, ведь драму «Ромео и Джульетта» мы не поставим никогда, только если в современном формате. Но лично я такие идеи считал пошлыми и грубыми, извращающими в плохом смысле классическое произведение. Ко мне подбежала наш администратор недавняя выпускница с предложением помочь ей провести кастинг актёров. Я согласился, и мы прошли в помещение за сценой, где уже толпилось несколько человек. Кастинг должен был начаться только через час, но желающих уже появилось около десятка.
Мы зашли в наш общий кабинет, прихватив первого участника. Щуплый парень начал нам рассказывать, что играл в каком-то безызвестном театре в небольшом городке второстепенные роли, мы с моей коллегой переглянулись. Нет. Следующей зашла напыщенная дама, которая хвасталась своими достижениями и даже карьерой актрисы – несколько ролей в проходных спектаклях гастролирующих театров. Нет. Студентка, желающая найти подработку. Нет. Участник массовки. Нет. Глупый комик. Нет. Прошло немало людей, прежде чем вошёл первый наш будущий сотрудник. Он рассказал о желании передать на сцене театра всё настроение такого жанра как noir. Я, антрепренёр, и она, организатор, представляли себе тёмный зал и чёрную сцену, на которой происходит действие гротескного водевиля, пропитанного атмосферой цинизма и обречённости.
Следующим стал stand-up комик, который разыграл перед нами свой короткий монолог и понравился мне стилем Джорджа Карлина. Мы понимали, что нужно предлагать зрителю разный формат и разные жанры, не ограничивать себя рамками только театральных постановок.
Потом зашла девушка, которая пересказала действие пьесы, которая была чем-то совершенно необычным для театра – это театральная постановка, но текст, содержание, идея и тема – вся она была соткана из шокирующих и неприемлемых приёмов контркультуры. Именно то, что одни критики проклинают, а другие превозносят.
Потом появился режиссёр, который честно признался, что хочет претворить в жизнь art-house постановку, но не обладает возможностью снять полноценный фильм.
Вслед за ним зашёл парень, который нам показался нам особо ненормальным, он говорил о некоей дикой смеси чёрной контркультуры и вульгарной эротики. Если мы поставим это на сцене, мы станем общеизвестны на весь город – нас многие будут поливать грязью, но это будет означать, что мы событие, не проходящее безвестно для населения. Нельзя сказать, что это дурная слава, это другая слава, известность иного формата, антипод прославленности обычной.
Последней, кто нас заинтересовал, оказалась девушка, просто сказавшая, что мы можем натурально организовать театр абсурда, сделав это направление в искусстве наглядным для представленности на сцене.
Когда поток кандидатов иссяк, мы пришли к общей мысли, что если поставить всё вышеназванное на сцене, то придётся почти на каждое представление вешать табличку «несовершеннолетним вход воспрещён!», что привлечёт только ещё больше народа, особенно тех, кому восемнадцать ещё не исполнилось.
Инвестор собрал нас всех на заднем дворе, чтобы показать, как был украшен театральный микроавтобус. Название компании, адрес сайта, телефон – всё это делало машину передвижной рекламой, которая будет кататься по городу и привлекать своим видом внимание. На ней наша труппа будет отправляться на гастроли, но это будет совсем не скоро, но предприимчивый инвестор сказал, что автомобиль припаркуется на весь день возле парка в один из наступающих праздничных дней. Огромная проходимость этого места позволит большому количеству людей узнать о нас, при этом автомашина стоять будет не просто так, а продавать билеты на премьерное представление, которое станет открытием театра. Билеты будут продаваться с большой скидкой, а студенты получат их почти даром. Нам нужно заработать имя, прежде чем зарабатывать деньги, но сейчас уже мы все были уверены в успехе нашего начинания.
Только актриса всё ещё перебирала роли, не задумываясь о сложных финансовых вопросах. А ведь действительно, зачем ей знать, что каждое новое представление будет требовать покупки реквизита и костюмов на сумму до трёхсот тысяч? И что её заработная плата в тридцать тысяч, которую будет получать не только она, а вся труппа, становится одной из основных статей расходов, которая сильно сокращает прибыль такого предпринимательства. А ведь помимо творческой группы театр обслуживает большое количество народа – кассиры, администраторы-билетёры, охранники, уборщики, реквизиторы, осветители, костюмеры, вспомогательные рабочие и даже буфетчики. Ко всему этому стоит добавить вычеты по налоговым сборам, и кажется, что банкротство неминуемо. Опытный инвестор успокоил меня, сказав, что после того, как мы полюбимся зрителям, цена на билет может составлять около полутора тысяч, что даст хорошую прибыль. Через несколько лет, ответил я ему, задумавшись о том, что теперь он меня успокаивает, хотя ещё недавно всё было наоборот.
Нам повезло, мы стали первыми в этом городе, кто открыл такой театр, более такого, даже в ближайших крупных городах подобных учреждений никогда и не было. Я предложил инвестору в перспективе открыть новые театры в других городах под уже известным именем, но он выбросил сигарету и ушёл, ничего не ответив.
Выпускница РУТИ, но уже наш администратор наклонилась надо мной и посмотрела на рисунки, которые я набросал непонятно зачем. Я знаю, что рисую отвратительно, но даже в таких картинках проявлялся сюжет и некая драма. Она ухмыльнулась и потянула меня за руку. Первая наша премьера должна начаться менее, чем через двадцать минут, и поэтому мы уже торопились за кулисы, где, нервничая, готовились актёры. Драматург отдавал им последние указания, больше похожие на отеческие наставления, сам волнуясь больше всех, ведь именно его произведение будет отдано на суд искушённому зрителю уже совсем скоро. Мы были уверены в профессионализме наших начинающих артистов – мы разглядели в них талант, но пришлось провести интервью с очень большим количеством кандидатов.
Я следил, как обслуживающий персонал занимает свои позиции, готовый к первому открытию, спокойный и не задумывающийся о последствиях возможной неудачи – не в них полетят тухлые яйца. Если сегодняшняя премьера окажется провальной, не стоит и пытаться возродить театр, он умрёт во время рождения. Это прекрасно понимали все, но мы понимали и то, что провалить это выступление, как и все последующие, впрочем, мы не имеем права. Актриса хлопала глазами, ещё не веря в то, что сейчас её дебют, который предопределит её карьеру. И ведь не только её карьеру – а дальнейшую судьбу каждого из нас. Прозвучал последний звонок. Занавес прочь.
Матиас Лауданум(c) www.openbusiness.ru - портал бизнес-планов и руководств по открытию малого бизнеса